Elmore.ru

Basta-Форум

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Basta-Форум » Творчество » просто так)


просто так)

Сообщений 91 страница 120 из 186

91

Kless написал(а):

Морали нет. Просто хотелось напомнить, что наша жизнь слишком коротка, чтобы проводить её целиком на работе. Мы не должны позволять ей утекать сквозь пальцы, и уделять хотя бы крохотную её толику тем, кто действительно нас любит, самым близким нашим людям. Если нас завтра не станет, наша компания очень быстро заменит нас кем-то другим. И только для семьи и друзей это будет действительно большая потеря, о которой они будут помнить всю свою жизнь. Подумай об этом, ведь мы уделяем работе гораздо больше времени, чем семье.

Поменяйте слово "Работа" на "L2"(забавно получается)

0

92

Письмо

«Дорогие потомки!
Пишет вам Степан Захарович Стрикнов. Если сейчас на дворе еще двадцать первый век или двадцать второй, пожалуйста, не читайте дальше, а аккуратно сложите это письмо обратно в банку и закопайте банку. Потому что это письмо адресовано потомкам из, как минимум двадцать третьего века или даже более поздним, а чужие письма читать некрасиво и недостойно.
Дорогие мои поздние потомки,
Хотел вам рассказать, что именно мной, Степаном Захаровичем Стрикновым, была придумана та самая гуманная философия, руководствуясь которой, вы живете в радости и покое. Так же, это именно я придумал для вас велосипед, галогеновую лампочку, которая служит прообразом ваших осветительных приборов и обычай здороваться при встрече. А все ваши источники, которые говорят, что все это придумал не Стрикнов, врут самым наглым и беспардонным образом. Потому что я, как человек бескорыстный, просто отдал свои изобретения людям. А они были присвоены наглыми стяжателями и скупердяями в целях наживы. Знайте, дорогие потомки, Великий Изобретатель Стрикнов прозябал в страшной нужде и без полагающейся ему славы!
И даже теперь я не требую разыскать моих прямых наследников и вознаградить их, в силу своего бескорыстия. Я всего лишь прошу, чтобы имя мое было увековечено на многочисленных памятниках и монументах. Лучше всего из белого мрамора. Или из драгоценного металла. Ну и в школах пусть бюстики стоят. Пусть детишки знают, кому обязаны светом в домах, миром и содранными, при падении с велосипеда, коленками.
Искренне ваш,
Степан Захарович Стрикнов!»
Степан Захарович еще раз перечитал письмо, кивнул довольно, упаковал послание в полиэтиленовый пакет, обмотал скотчем в два слоя, полученный пакет запихал в стекляную банку из под кофе и закопал во дворе. Копать пришлось глубокой ночью, чтоб избежать лишних вопросов от соседей.

- Где тебя носило, лунатик? – проснулась жена.
- Во дворе был. – честно ответил Степан Захарович.
- Случилось что? – без эмоций поинтересовалась жена.
- Ничего не случилось. – еще раз предельно честно ответил Степан Зазарович.- След в истории оставил.
- Уборная же есть. – хмыкнула жена. – Чего во дворе следить-то?
- Спи, а? – разозлился Степан Захарович. – Покурить ходил.
- Поспишь тут… Разбудил ведь уже. Теперь фиг засну. – пробурчала жена и моментально уснула.
Степан Захарович долго лежал без сна, представляя сверкающие монументы и свой профиль в учебниках истории. Потом уснул и приснилось ему, как рослые и светлые потомки смеются над его письмом и говорят:
- Подумаешь, галогенка, велосипед… Вот если бы он придумал прикуриватель в автомобилях – другое дело. Вот это было бы - дааа! А так – фигня какая-то.
Проснулся Степан Захарович в расстроенных чувствах.
- Как ты думаешь – сложно придумать прикуриватель в автомобиле? – огорошил он вопросом жену.
- Ты простишь меня, если я тебе скажу, что именно сейчас, в шесть-тридцать утра, об этом я не думаю никак? - ехидно ответила супруга.
- А все-таки? – настоял на своем Степан Захарович.
- К доктору сходи, а. – отмахнулась жена. – Странный ты какой-то в последние дни…
«Впишу!» - решил для себя Степан Захарович. – «Делов-то.. Раскопаю ночью и впишу.»….

… «А не дай бог увидит кто..» - думал Степан Захарович, орудуя лопатой во дворе следующей ночью. – «подумают нехорошее. Вызовут милицию. Как откроется все – засмеют ведь. Хоть из города уезжай потом. Нет-нет. Никаких больше дописываний. Прикуриватель впишу и все. И пусть будет потом…. Какая мне разница-то? Я ж все равно не увижу. Может оно и не сработает вообще…. Зато если сработает…Что это, а?»

Степан Захарович с удивлением смотрел на выкопанную банку из неизвестного серебристого металла, на которой светилась надпись «Великому Стрикнову».
«Чей-то розыгрыш. Не иначе как увидел кто-то вчера и баночку подменил. До чего ж подлый народишко, а..» - думал Степан Захарович, несясь на всех парах к собственной квартире.

Закрывшись в ванной, Степан Захарович, попытался открутить крышку с банки. Надпись на банке с «Великому Стрикнову» сменилась на «Что вы крутите, а?! Там внизу кнопочка специальная есть! Туда и жмите!». Степан Захарович послушно нажал на кнопочку, обнаруженную на дне. «Вот теперь крутите!» - вновь сменилась надпись. Степан Захарович ухватился опять за крышку. «В другую сторону, идиот!» - ласко посоветовала новая надпись. В банке обнаружилось письмо Степана Захаровича, ветхое на вид и покрытое каким-то прозрачным гибким пластиком для пущей сохранности.

А чуть ниже основного текста шли комментарии:
«Стрикнов! Вы подлый самозванец и дебил! Неужели вы думаете, что потомки не знаю кто придумал велосипед? Искренне ваши, Потомки 21-го века. ЗЫ: Письмо закопали обратно не читая.»
«Потомки 21-го века сами не лучше – Байкал засрали и острова японцам отдали. Молчали бы в тряпочку. 2118 год.»
«Ой, кто бы говорил, а… Сами войну затеяли. Психи начала века. Неадекватные уроды. А мы тут расхлебывай. Потомки. 2189 г. Монгольская Империя – во все века! ЗЫ: Стрикнов – молодец. Велосипед и галогенки это круто.»
«Всем чмоки и обнимашки! Монголы – лузеры! Великий Евразийский Султанат – сила!. ЗЫ: Что такое велосипед?»
«??-????????????? ????????~??????,?????. 2296. » (- тут должны быть китайские иероглифы, у мну нет шрифтов - Клесс)
«$%@%#(!! _$%(($%))^(#($*% )))))))))))))))))))))) 2380!»
«………ldfj—- d-f—d-s—fghg-fg—h-f-gh—rt-bc-s-s- @%@. ! 2590. »
«56/2983462. Т. 23098!! 2780.»
«Все кто выше в коментах – уже умерли! Тхахахах!
Великий Стрикнов, огромное вам спасибо за возвращение письменности и языка. А велосипед и прочую фигню – мы в гробу видели. С помощью нашей машины времени, отправляем вам ваше письмо обратно и хотим спросить – вы не будете возражать против памятников из платины? Ответ упакуйте в нашу баночку.»….

- С ума сошел уже совсем?! – крикнула от дверей жена танцующему в прихожей Стрикнову. – Что за пляски паралитиков в ночи?!
- Ты это…- величаво ответил Степан Захарович. – Ты соображай с кем говоришь-то! С Великим Стрикновым!

© frumich

0

93

Остров сокровищ

Ранним утром пиратский бриг «Скелет креветки» вошел в бухту Острова сокровищ. Сначала за его борт плюхнулся нечищеный якорь, весь в космах и ракушках, а следом – шлюпка.
В шлюпку погрузили лопаты, кирки и сундук с добычей. На сундук уселся капитан, Одноносый Джек, а за весла – почти вся команда. На «Скелете креветки» оставили двух пиратов, до того нализавшихся рому, что теперь им можно было поручить лишь присматривать за кораблем.
Шлюпка добралась до суши и зашуршала килем по песку. Пираты поскакали в низкие волны и вытолкали ее носом на пологий берег. Одноносый Джек поднял зад со своего почетного места, покинул шлюпку, и команда выволокла из нее сундук вместе с лопатами.
Одноносый Джек вынул из-за пазухи потрепанную карту Острова и принялся ее изучать. Пираты ждали. Попугай капитана, имевший собственный крохотный кортик и сидевший на капитанском плече, сунулся было в карту, но получил щелчок по клюву и выкрикнул:
- Р-расплата за оскор-рбление – кр-ровь!

Пираты захохотали.
Склонив голову набок, Одноносый Джек перевернул чертеж вверх ногами и ткнул пальцем в сторону:
- Туда!..
Команда пересекла песчаную полосу, вошла в рощу и стала петлять по едва различимой тропке. В кустах шуршало, с деревьев слышались пронзительные вопли. Сундук цеплялся за ползучие лианы и оттягивал руки.
- Стой! – приказал капитан, едва лесок расступился, и вновь сверился с картой.
- Гора Утопленника, - забормотал он, озираясь. – Трюмный овраг. Чертовы камни. Ага!.. Огибаем Девятый валун и спускаемся вниз.
За валуном не было лиан, зато водились змеи. Посматривая под ноги, пираты миновали глыбы, на которых грелись полозы, и вышли к небольшому болотцу.
- Все правильно, - удовлетворенно кивнул Одноносый Джек. – Болото Портовая Засоска. Держим курс прямо по нему – к Пальмовому трезубцу!
- Зачем переться через трясину? – спросил пират Вареный Боб. – Ведь можно обогнуть ее по краю!
- Затем, что линия на карте пересекает болото! – отрезал капитан. – Кто здесь боится промочить ноги?
Он положил ладонь на рукоятку своей сабли и грозно уставился на команду, однако никто не испугался – под его взглядом все бесстрашно зашлепали по топи.
- Мы почти у цели! – подбодрил команду Одноносый Джек, когда трясина осталась позади. – Где-то здесь должен быть Костяной компас.
- Да вот же он! – воскликнул пират по имени Билли Бом.
Под пальмой, привалившись к стволу, сидел скелет, полускрытый высокой травой. Одна рука скелета была отставлена, будто указывала куда-то.
- Двадцать шагов по стрелке Костяного компаса, - объявил Одноносый Джек и лично отмерил эти шаги.
- Здесь! – остановился он.
Лопаты вонзились в землю. Пираты гребли споро, и вскоре наткнулись на что-то, глухо звякнувшее.
- Есть!
Из ямы с трудом выволокли сундучище – куда больше того, что принесли с собой. Капитан снял с шеи связку ключей и вставил один из них в замок. Ключ не повернулся. Чертыхаясь, Одноносый Джек попробовал еще раз, потом выбрал другой ключ. Замок не отпирался. Рассердившись, Одноносый Джек выхватил саблю. Пираты отшатнулись, капитан ударил, на клинке появилась очередная зазубрина, а сундук лишился замка. Крышка распахнулась.
- Что-то тут не так, - хмуро произнес Одноносый Джек. – Может быть, нас обокрали?
Сундук был не полон. На первый взгляд, это было правильно: в нем еще должно было остаться место для новой добычи. Однако второй взгляд порождал неясные сомнения, а третий их усиливал.
- Посмотрите-ка! – воскликнул пузатый пират, толстый Том Первый. – Здесь на крышке выбита буква «П». Так подписывался только один человек, старый Плинтус – он ее одну и знал.
Пираты оторопели.
- Выходит, это сундук старого Плинтуса? – изумился Одноносый Джек. – А где же тогда мой?
- Возможно, негодяй Плинтус украл наши сокровища, а на освободившемся месте зарыл свои, чтобы не копать новую яму? – предположил Том Первый.
Его тезка, Том Второй, согласно закивал:
- Я бы так и поступил.
- Тогда бы наши богатства остались здесь, - отмахнулся капитан. – Подумайте: зачем Плинтусу увозить их и прятать где-то еще?
- Об этом я не подумал, - признался Том Первый.
- Похоже, мы вырыли чужой клад, - сделал вывод Одноносый Джек. – Ошиблись местом. Ума не приложу, как это вышло.
- Нужно вернуться к Костяному компасу и проверить, - подал идею Бен Горлодранец.
Пираты гурьбой направились к Пальмовому трезубцу.
- Так и есть! – завопил Бен Горлодранец. – Здесь еще один скелет, у второй пальмы!
Скелет лежал на боку и оттого не бросался в глаза. Рука его указывала совсем в другую сторону.
- Откуда здесь эти мослы? – недовольно вытер пальцем нос Одноносый Джек.
- Наверное, старый Плинтус установил здесь собственный указатель для своей заначки, - догадался Том Первый.
- Ладно, не будем болтать. Двадцать шагов!
Капитан отмерил расстояние, доверившись Костяному компасу номер два, и команда стала орудовать лопатами.
- Нашли!
Новый сундук вытащили на поверхность. Строго говоря, сундук был не новым, а старым – настолько ветхим, что крышка на нем едва держалась, а замок съела ржа.
- Чер-рт! – воскликнул попугай, свалившись с плеча, когда Одноносый Джек затряс кулаками:
- Это еще что такое? Чье это старье? И где мое золото?
- Держу пари, это сундук Черного Африканца Арнольда, - встрял Том Первый.
- Откуда ты все это знаешь? – с подозрением зыркнул на него капитан.
- Я люблю слушать всякие истории. Умей я писать – составил бы из них книгу, - объяснил Том Первый. – А с Арнольдом все просто. Он обожал железные сундуки, отделанные снаружи кожей для красоты. Видите эти лохмотья? Остатки обивки. Это сколько ж ему лет? Черный Африканец Арнольд давным-давно сгинул. Говорят, заморские туземцы утопили его в котле с расплавленным золотом.
- Значит, у сундука теперь нет хозяина? – загорелся Том Второй. – Я предлагаю: больше не искать, а зарыть наши сокровища здесь, вместе с богатством Черного Африканца.
- Мне нужен мой сундук! – взревел Одноносый Джек. – Копайте дальше!
Попугай качнулся и молча упал с его плеча. Пираты притихли.
- Разве эти сокровища хуже? – осторожно спросил Вареный Боб.
- Рубины, пожалуй, будут побольше моих, - признал капитан, вертя в пальцах огромный красный камень. – Но алмазы мельче. Дело не в этом. Я хочу видеть свои драгоценности.
- Лежат они себе в земле и лежат, - пробормотал Вареный Боб. – Все равно ведь не заберем с собой.
Одноносый Джек не слышал его – он спешил к пальмам.
- Я так и знал! – послышался его возглас.
Под третьей пальмой тоже валялся скелет.
- А у них здесь собралась недурная компания! – присвистнул Бен Горлодранец.
- Неужели никто не видел эти кости в прошлый раз? Или в позапрошлый?
- Я видал, - признался до сих пор молчавший пират Пью До Дна и икнул.
- Неужели?
- Точно, - кивнул Пью До Дна. – Два скелета. Или три. И пальм было шесть. Еще когда мы подплывали к обоим этим островам, я подумал…
- Все! – не выдержал капитан. – Копать! Всем копать! Двадцать шагов!
Пираты нехотя начали ковырять землю.
- Взглянули бы сперва, капитан, - попросил Вареный Боб чуть позже. – Может, нам и выволакивать эту тяжесть не стоит?
Одноносый Джек заглянул в яму, на дне которой лежал мешок с золотыми монетами.
- Чье это? – простонал капитан, обращаясь к Тому Первому.
- Понятия не имею, - пожал тот плечами.
- Сколько там еще скелетов? – Одноносый Джек бросился к пальмам.
Он облазал все вокруг, но скелетов больше не было.
- Ничего не понимаю, - признался он. – Один из скелетов точно наш. Мы откопали три клада в указанных ими направлениях. Почему же нигде нет моего сундука?
- Это все Пью До Дна, - подал голос Билли Бом. – В прошлый раз он обнимался со скелетом и пытался напоить его ромом. Наверное, тогда он и сбил костяк с толку.
- Это правда? – тихо спросил Одноносый Джек.
- Ик, - признался Пью До Дна и зажмурился.
Остальные пираты опасливо отступили от него.
- Если очертить окружность радиусом в двадцать шагов и пальмами в центре, то где-то на ней будет находиться и наш клад, - рассуждал капитан, обращаясь к Пью До Дна. – Так?
- Ик, - подтвердил Пью До Дна его догадку.
- А раз так, - повысил капитан голос, - ты будешь копать канаву до тех пор, пока не найдешь то, что мне принадлежит!
Пью До Дна вздрогнул и торопливо вцепился в лопату.
Некоторое время он рыл один, но понемногу его товарищи, поняв, что иначе им не покинуть острова, присоединились к раскопкам.
Двигаясь по кругу, они проложили изрядный ров. Попутно обнаружились клад Черной Бородавки, клад старого Морга, клад капитана Кидалы и еще несколько десятков кладов, принадлежавших знаменитым и безымянным пиратам – Остров сокровищ был очень известным среди пиратов островом.
Кладоискателям повезло примерно на половине пути.
- Кажется, нашли, капитан, - прохрипел Пью До Дна, подняв перемазанную физиономию над краем рва.
- Мой сундук! – подпрыгнул Одноносый Джек.
- Ура! – грянули пираты.
Капитан отпер замок, откинул крышку и погрузил в сокровища руки.
- Папочка нашел вас, - счастливо прошептал он.
Пью До Дна пустил слезу, размывшую грязь на щеке.
Принесенную с корабля добычу пересыпали на старые запасы.
Одноносый Джек походил взад и вперед.
- Неразумно было бы оставлять наш клад на прежнем месте, - озабоченно произнес он. – Кто-нибудь из владельцев всего этого добра может наткнуться на него случайно. Сделаем вот что: выроем новую яму.
Пираты застонали.
- Здесь, - выбрал Одноносый Джек, отойдя от канавы подальше.
Лопаты вгрызлись в землю и вскоре наткнулись на деревянную крышку: место оказалось занято.
- Тысяча чертей! – взорвался капитан. – Ищите! Все ищите!
Пираты уныло разбрелись вокруг пальм и стали наугад колупать землю.
Вскоре количество найденных сокровищ увеличилось.
- Поверить не могу, - сжимал кулаки капитан. – Проклятый остров набит чертовыми сокровищами туже, чем колбаса – жиром.
- Полундр-ра! – всполошился попугай.
Одноносый Джек обернулся. Команда скопом приблизилась к нему сзади.
- Капитан, - смущенно обратился Бен Горлодранец. – Мы тут посовещались и решили: либо мы зарываем ваш сундук и, наконец, отчаливаем…
- Либо? – прищурился Одноносый Джек.
- Либо мы, наконец, отчаливаем, а вы зарываете ваш сундук, - развел руками Бен Горлодранец.
Капитан взялся за саблю. Пираты потянулись к своим поясам.
Повисло напряженное молчание.
- Вам удалось меня убедить, - вздохнул Одноносый Джек. – Закапывайте.
Пираты повеселели.
- Но вам придется зарыть и все прочие ямы: тот, кто увидит драгоценности, станет искать дальше и доберется до нашего клада! – крикнул Одноносый Джек им вслед.
Пираты вздрогнули.
- Добер-рется! – подтвердил попугай.
На закате пираты, шатаясь, вышли на берег и замерли.
«Скелет креветки» качался на волнах, а рядом с ним бросил якорь еще один корабль. На мачте соседней посудины развевался новенький черный флаг, еще не выцветший под действием солнца и соли, а в углу паруса была неумело прорезана дыра, отдаленно напоминавшая след от пушечного ядра. Края дыры явно были подпалены факелом.
Из подплывшей шлюпки выскочил молодой капитан с клочковатой бородой. Четверо матросов без труда вынесли сундук, на дне которого что-то одиноко перекатывалось.
- Похоже, я вижу перед собой собрата по ремеслу! – воскликнул молодой капитан. – Разрешите представиться: я – Черный Кровавый Питер.
- Неплохо звучит, - одобрил Одноносый Джек. – Давно пиратствуете? Полгода?
- Четыре месяца, - смущенно признался Черный Кровавый Питер. – Сегодня я решил зарыть на острове свой первый клад.
- Ничего у вас не выйдет, - сплюнул на песок Одноносый Джек.
- Вы хотите сказать, что попробуете отнять у меня мои драгоценности? – вспылил молодой капитан.
- Нет. Просто Остров сокровищ занят. Не осталось ни единого свободного местечка.
- Как же так? – растерялся Черный Кровавый Питер. – Что же мне делать? У меня есть карта…
- Найдите себе собственный островок. Карту нарисуйте сами. Заройте на нем свое сокровище. А здесь вы только зря теряете время.
Команда «Скелета креветки» влезла в шлюпку.
Черный Кровавый Питер едва не плакал.
- И вот еще, - обратился к нему Одноносый Джек. – Если подыщете подходящий остров, дайте мне знать. Обещаю: я буду хорошим соседом, тихим и аккуратным. Вам даже не придется тратиться за доставку письма.
Одноносый Джек вынул из кармана бутыль с остатками рома, осушил ее и протянул пустую бутылку Черному Кровавому Питеру:
- Я оставлю вам свои координаты, черканите пару строк и швырните их в море.

0

94

Лицензия на справедливость

Я допил остатки кофе, открыл электронный бумажник, набрал личный идентификационный код и мизинцем щелкнул по пиктограмме циферблата. Оказалось, что до начала юбилейного вечера встречи выпускников нашего класса осталось ровно четырнадцать минут. Раздался отрывистый сигнал, и на экране выскочило окно с предупреждением: «Действие лицензии на пользование решениями службы точного времени истекает через два часа тридцать восемь минут. Желаете зарегистрировать платеж сейчас ([Д]/н)?» Я не желал и захлопнул крышку. Ощущение надвигающейся опасности лишь впрыснуло дополнительную порцию адреналина.

Прозрачные двери информационного зала плавно разъехались, и на пороге возникла Анна Петровна.

Больше всего она была похожа на ту стерву, которой я и успел ее запомнить. Те же хищно поджатые губы. Тот же пронизывающий до мочевого пузыря взгляд. Те же собранные на затылке в коровью лепешку волосы. Та же пренебрежительно-надменная походка сушеной воблы из попечительского комитета. Только постаревшую на десять лет, разумеется. В руках она держала большую коричневую коробку. Я по привычке вскочил на ноги.

— Сиди, не вставай, — кивком головы учительница вернула меня на место. — Как хорошо, что ты все-таки написал письмо и сообщил о своем желании прийти. Это, — она поставила коробку на стол, — торт. Шоколадный, твой любимый. Я сама его испекла.

Я подумал о том, что последнюю фразу она могла не произносить. Если бы это было не так, черта с два я сейчас тратил бы время.

Она села рядом, наклонила кофейник над моей пустой чашкой и спросила:

— Ты заметил, как изменилась наша школа?

— Угу, — на сей раз пришел черед кивнуть мне.

— Четыре интернет-класса последнего поколения. Эскалаторы на всех этажах. Трехмерный кабинет анатомии. Тренажерный зал физкультуры мозга. И все это, разумеется, исключительно благодаря дотациям, полученным от продажи лицензий на интеллектуальную собственность.

Я промолчал. Я вообще за последние десять лет стал менее разговорчивым.

— Зря ты на меня дуешься. Это было сделано для твоей же пользы. Надеюсь, теперь-то ты это понимаешь?

Я сидел, набрав в рот кофе.

— Соблюдение прав использования интеллектуальных продуктов — самое большое достижение современности. Закон о лицензировании подарил будущее нашим детям. Без его внедрения в общественное сознание закрылись бы тысячи заводов. Миллионы людей лишились бы работы. Не осталось бы денег на медицину, решение экологических проблем, социальные программы. Несоблюдение элементарных правил честности…

Договорить ей не удалось — электронная доска вспыхнула, нагрелась, и на ней показалось радостное лицо молодой женщины с лицом удивительной свежести.

— Бог мой, Света Демушкина! — Анна Петровна отрепетированно всплеснула руками. Я был готов поклясться на «Дороге в будущее России», что все ее сегодняшнее утро было посвящено заучиванию имен бывших учеников перед цифровым зеркалом. — Как же мы все по тебе соскучились! Ну, как ты поживаешь?

Лицо женщины на экране исказилось ослепительной улыбкой:

— У меня все замечательно. Только я уже давным-давно Шикина, а не Демушкина. С тех пор, как мы с мужем приобрели лицензию на заключение брака. Мы переехали в Париж, у нас четверо детей, прекрасный дом и высокооплачиваемая работа. Спасибо вам огромное за чудесное воспитание. Привет, Ник! — женщина подмигнула в моем направлении.

Я вяло помахал рукой и перевел взгляд на Анну Петровну. Казалось, еще миллисекунда — и на ее глаза навернутся слезы умиления размером со страусиное яйцо.

На экране появилось новое окно с волевой загорелой физиономией молодого человека. Без сомнений, оно принадлежало Жене Малявину.

— Женечка! — задохнулась от счастья Анна Петровна. — Ты откуда?

— Здравствуйте, дорогая наша учительница! Я из Оксфорда. Поздравьте меня: только что, буквально вчера, продлил лицензию на сочинение стихов! Если позволите, с удовольствием пришлю вам что-нибудь новенькое.

— Разумеется! — последовал очередной приступ радости. — Ты еще спрашиваешь?!

А в это самое время в третьем окне демонстрировала белоснежные зубы очередная жизнерадостная дама.

— Наденька Юдина! Ой, и ведь совсем не изменилась!

— А я боялась, что не узнаете! Спасибо, у меня все лучше всех! — динамики разразились хихиканьем. — Представляете, я выиграла в лотерею лицензию на…

Дальше слушать этот бред я не стал. Меня мутило. Я высыпал на ладонь две таблетки аспирина, запил их остывшим кофе и отошел к окну.

Через двадцать минут, когда спектакль, наконец, закончился, я обернулся. Экран потух. Анна Петровна прижимала к глазам белоснежный кружевной платок.

— Вот видишь, — она всхлипнула носом, — у них все хорошо. Пойми же, я просто не могла тогда поступить иначе. В тот день, когда застала тебя в туалете, играющего в нелицензионный «Тетрис». Я была вынуждена позвонить в Отряд Морали Оперативного Наказания. А уж суд приговорил тебя к десяти годам исправительно-мозговых работ. Думаешь, мне было приятно? Нет, ты скажи, мне действительно нужно знать твое мнение.

Уголки губ сами образовали некоторое подобие горькой усмешки.

— Анна Петровна! Проблема заключается в том, что вы недостаточно хорошо информированы. Света Шикина не может в настоящий момент находиться в Париже. Три года назад у нее не хватило денег, чтобы приобрести лицензию на право воспитывать четвертого ребенка. В результате семья в полном составе была депортирована в компиляционный лагерь под Рэдмондом. Без права пользования электронной почтой, разумеется, — я с наслаждением следил за выпучиванием ее глаз. — Далее… Женю Малявина прошлой осенью поймали за чтением газеты в общественном месте. Без соответствующей лицензии, разумеется. И, естественно, избили до полусмерти. В больнице оказалось, что он стал полным идиотом. Единственное, что он способен делать, так это пользоваться последней версией нашей замечательной операционной системы, — учительница застыла с раскрытым ртом. — Надежду Александровну Юдину арестовали в тот момент, когда она с помощью кисти, холста и красок делала пиратскую копию изображения памятника Юрию Долгорукому. То есть непосредственно у подножия памятника. Теперь по приговору интеллектуального трибунала Надежда Александровна до конца своих дней будет рисовать баннеры для нужд правительства, народа и счастья следующих поколений.

Анна Петровна попыталась подняться из-за стола.

— Сидите, не вставайте, — я постарался вложить в жест весь сарказм, на который был способен.

— Но… Но… — она старательно подбирала нужные слова. — Но они совершили преступление, в конце-концов! Они обокрали всех нас! А вор должен…

— Совершенно верно! — я с наслаждением продемонстрировал шедевр моего дантиста. — Вор — это главный враг общества на современном этапе. Здесь мы вплотную подошли ко второй проблеме. Правительство, народ и каждый честный человек считают, что на современном этапе враг недостоин сидеть в тюрьме. Враг должен быть уничтожен. Поэтому я к вам и пришел, дорогая Анна Петровна, — из внутреннего кармана пиджака я вытащил служебный «Вальтер ПК» и прицелился в переносицу учительницы. Зная, что в программе «Пользователь и Закон» меня увидят пятьсот миллионов человек, четко, как когда-то учили, продекламировал:

— Ваша лицензия на изготовление домашних тортов для некоммерческого использования истекла полтора месяца назад.

И, на секунду задержав дыхание, привел приговор в исполнение.

На доске появилась лысеющая голограмма шефа:

— Отличная работа, поздравляю. Мы тут всем отделом наблюдали — высший пилотаж. К тому же, это твое двадцатое успешно выполненное задание. А раз так, то я немедленно подписываю лицензию на право занимать должность сертифицированного инженера справедливости. С представлением к награждению орденом Святой Ольги. Надеюсь, ты понимаешь, что это означает?

Разумеется, я понимал. Это означает, что ни одна сволочь теперь не посмеет присылать мне предложения продлить лицензию на пользование решениями службы точного времени. Потому что с сегодняшнего дня я работаю на общество официально.

© Норвежский Лесной

0

95

Просто разговор

- Я закурю, не возражаешь? – смотрю вопросительно, накручивая пальцем колёсико грошовой

зажигалки.

- Кури.

Закуриваю, выпуская дым в открытую форточку.

- Окно закрой, продует тебя… - в голосе за спиной слышится неодобрение.

Отрицательно мотаю головой, и сажусь на подоконник.

- Скажи мне правду… - говорю куда-то в сторону, не глядя на него.

- Какую? – с издёвкой спрашивает? Или показалось?

- Зачем ты это сделал?

Пытаюсь поймать его взгляд.

Не получается.

- В глаза мне смотри! – повышаю голос, и нервно тушу сигарету о подоконник.

Серые глаза смотрят на меня в упор. Губы в ниточку сжаты.

- Я тебе сто раз объяснял! И прекрати на подоконнике помойку устраивать!

Ну да… Лучшая защита – это…

- Захлопни рот! Тебе кто дал право со мной в таком тоне разговаривать?! Забыл кто ты, и

откуда вылез?!

Вот теперь всё правильно.

Теперь всё верно.

- А вот не надо мне хамить, ладно? Ты весь вечер как цепная собака! Я сто раз

извинился! Что мне ещё сделать?

А мы похожи, чёрт подери…

Может, поэтому я его люблю?

За голос этот… За глаза серые… За умение вести словесную контратаку…

Я тебя люблю…

Но не скажу тебе этого.

По крайней мере, сейчас.

Пока ты мне не ответишь на все мои вопросы.

- Я повторяю вопрос. Зачем. Ты. Это. Сделал. Знак вопроса в конце.

- Хватит. Я устал повторять всё в сотый раз. Тебе нравится надо мной издеваться?

Ты не представляешь, КАК мне это нравится…

Ты не представляешь, КАК я люблю, когда ты стоишь возле меня, и пытаешься придумать

достойный ответ…

Ты даже не догадываешься, какая я сука…

Прикуриваю новую сигарету, и, склонив голову набок, жду ответа.

- Да. Я был неправ…

Торжествующе откидываю голову назад, и улыбаюсь одним уголком рта.

- … Но я не стану тебе объяснять, почему я это сделал. Я принял решение. И всё. И

закрой уже окно, мне твоего бронхита очень не хватает.

Рано, рано… Поторопилась.

Меняем тактику.

Наклоняюсь вперёд, зажав ладони между коленей.

Недокуренная сигарета тлеет в пепельнице.

Дым уходит в окно…

- Послушай меня… Я никогда и никому не говорила таких слов. Тебе – скажу. – Нарочито

тяну время, хмурю брови, кусаю губы… - Я – старше тебя, ты знаешь. Естественно, в моей

жизни были мужчины. Много или мало – это не важно. Кого-то я любила. Кого-то нет. От

кого-то была в зависимости, кто-то был в зависимости от меня. Но никому и никогда я не

говорила, что…

Теперь надо выдержать паузу.

Красивую такую, выверенную.

Беру из пепельницы полуистлевшую сигарету, и глубоко затягиваюсь, не глядя на него.

Три… Два… Один!

Вот, сейчас!

Выпускаю дым через ноздри, и говорю в сторону:

- Никому и никогда я не говорила, что он – самый важный мужчина в моей жизни…

Набрала полную грудь воздуха, давая понять, что фраза не окончена, а сама смотрю на его

реакцию.

Серые глаза смотрят на меня в упор.

Щёки чуть покраснели.

Пальцы нервно барабанят по столу.

Всё так. Всё правильно.

Продолжаем.

- Ты. Ты – единственный мужчина, ради которого я живу. Знаешь… - Закуриваю новую

сигарету, зачем-то смотрю на неё, и брезгливо тушу. – Знаешь, у меня часто возникала

мысль, что я на этом свете лишняя… И всё указывало на то, что кто-то или что-то

пытается меня выдавить из этой жизни, как прыщ. И порой очень хотелось уступить ему…

Вот это – чистая правда. Даже играть не надо.

- Но в самый последний момент я вспоминала о тебе. О том, что, пока ты рядом – я никуда

не уйду. Назло и вопреки. И пусть этот кто-то меня давит. Давит сильно. Очень сильно. Я

не уйду. Потому что…

И замолкаю.

И опускаю голову.

Тёплые ладони касаются моих волос.

- Я знаю… Прости…

Переиграла, блин…

Вжилась.

Чувствую, что глаза предательски увлажнились, и глотать больно стало.

Мягкие губы на виске.

На щеках.

На ресницах.

Переиграла…

Поднимаю глаза.

Его лицо так близко…

И руки задрожали.

Тычусь мокрым лицом в его шею, и всхлипываю:

- Ты – дурак…

- Я дурак… - соглашается, и вытирает мои слёзы. – Простишь, а?

А то непонятно было, да?

Шмыгаю носом, и улыбаюсь:

- А всё равно люблю…

- И я тебя… - облегчение такое в голосе.

- А за что? – спрашиваю капризно, по-дурацки.

- А просто так. Кому ты ещё нужна, кроме меня? Кто тебя, такую, ещё терпеть станет?

Хочу сказать что-то, но он зажимает мне рот ладонью, и продолжает:

- А ещё… А ещё, никто не станет терпеть меня. Кроме тебя. Мы друг друга стоим?

Вот так всегда…

Настроишься, сто раз отрепетируешь, а всё заканчивается одинаково…

«Я тебя люблю…»

«И я тебя. Безумно. Люблю.»

И ты обнимешь меня.

И я без слов пойму, что я тебе нужна. Ни на месяц, ни на год.

На всю жизнь.

И сейчас я встану с подоконника, налью тебе горячего чаю, и ты будешь его пить

маленькими глоточками, а я буду сидеть напротив, и, подперев рукой подбородок,

наблюдать за тобой.

А потом мы пойдём спать.

Ты ляжешь первым.

А я подоткну тебе под ноги одеяло, наклонюсь, поцелую нежно, и погашу свет…

Я умею врать. Я умею врать виртуозно. Так, что сама верю в то, что я говорю.

Я могу соврать любому человеку.

Я Папе Римскому совру, и не моргну глазом.

Я только тебя никогда не обманывала.

Даже тогда, когда ты был ещё ребёнком…

Вытираю нос, закрываю окно, и заканчиваю разговор:

- Ты завтра извинишься перед Артемом?

- Извинюсь. Хотя считаю, что он был не прав.

- Ради меня?

- Ради тебя.

- Во сколько тебя завтра ждать?

- После шестого урока.

- С собакой погуляешь.

- Угу.

- Будильник на семь поставил?

- Мам, не занудничай…

- Я просто напомнила.

- Мам, спасибо тебе…

Поворачиваюсь к нему спиной, и сильно вдавливаю пальцем кнопку электрочайника.

- Это тебе спасибо. Что ты у меня есть.

- Я – твой мужчина, да?

Оборачиваюсь, и улыбаюсь:

- Ты – мой геморрой! Но – любимый…

И ОН пьёт чай с абрикосовым вареньем.

И ОН смотрит на меня моими же глазами.

И ОН пойдёт завтра в школу, и извинится перед Артёмом.

Ради меня.

А я смотрю на НЕГО, и тихо ликую.

Потому что в моей жизни есть ОН.

ОН любит варенье и меня.

ОН – мой сын.

МОЙ СЫН!

0

96

Сон Лиды

Я проснулась от запаха бабушкиных пирожков. И сразу почувствовала всю нелепость происходящего: бабули уж пять лет как в живых нет.

За окном начинало темнеть. Днём уснула.

Из-под закрытой двери пробивалась полоска света. Пробивалась, и лежала на полу длинной светящейся макарониной.

Я притаилась в кровати. И ждала. Сама не знаю чего.

И дверь тихо открылась…

- Вставай, соня-засоня, - услышала я голос бабушки, и перестала бояться, - пирожок хочешь?

- Хочу! – быстро ответила я, и начала выбираться из-под одеяла.

На кухне горел свет, а за столом сидел дедушка. Которого не стало ещё в девяносто восьмом году.

Я плюхнулась на диванчик рядом с ним, и прижала его сухое тельце к себе. Дед был горячий и очень протестовал против того, чтоб я его так тискала:

- Обожди, - дед сказал это так, как говорил при жизни – «обожжи», - покажи палец. Ты где так порезалась? Лида! – это он уже бабушке кричит. Мы с ней тёзки. Были когда-то. Лидочка-большая, и Лидочка-маленькая. – Лида! Принеси зелёнку!

Я прижалась к деду ещё сильнее. Столько лет прошло – а он не изменился. Всё такой же суетливый, и всё так же неравнодушен к мелким травмам. В детстве я постоянно от него пряталась, когда разбивала коленки или загоняла себе под кожу занозу. Потому что дед, засучив рукава своей неизменной тельняшки, моментально принимался меня лечить. Он щедро поливал мою рану зелёнкой, и обматывал тремя метрами бинта. А потом каждый день менял мне повязку, и пристально следил за тем, как затягивается порез или ссадина. Само собой, ссадина эта заживала быстро, как зажила бы она и без дедулиного хирургического вмешательства, но дед очень любил приписывать себе лишние достижения. Что меня всегда веселило и умиляло. И он, разматывая бинт, всегда довольно кричал:

- Глянь-ка, всё зажило! Лида! Иди сюда, посмотри, как у Лидушки всё зажило хорошо! Вот что значит вовремя обратиться к деду!

- С ума сойти, - отвечала бабуля, моя посуду, и, не глядя в нашу сторону, - поразительно просто! Как новенькая стала!

Старики прожили вместе почти шестьдесят лет, и бабушка давно привыкла к дедовым заморочкам.

И сейчас дед ухватил меня за палец, который я порезала на прошлой неделе, и принялся меня отчитывать:

- Ты вот почему сразу зелёнкой ранку не обработала? Большая уже девочка, а всё как маленькая! Деда рядом нет – всё на самотёк пускают! Молодёжь!

Я давала деду вдоволь пощупать мой палец, а сама смотрела на его лысину.

Розовая лысина в веснушках. Дед у меня рыжим был. Когда-то. От него в нашей семье и пошла традиция раз в двадцать-тридцать лет рожать рыженьких. Я родилась, спустя тридцать три года, после рождения своей рыжей тётки, заполучив от деда в наследство веснушки и рыжую шевелюру. И никогда этому не радовалась. Потому что отчаянно рыжей я становилась только летом, а весной густо покрывалась веснушками, которые с тринадцати лет всячески выводила и отбеливала. А в остальное время года выглядела анемичной девочкой с тускло-рыжими волосами. В пятнадцать лет я стала блондинкой, и не изменяю гидропириту уже больше десяти лет.

Дедова лысина была розовой. И в веснушках. И ещё на ней была маленькая ссадина. Полученная им на даче в результате того, что он очень любил стучаться головой о низкую притолоку, когда лазил летом под дом за дровами. Сколько себя помню – эта ссадина у деда никогда не успевала зажить до конца. Я потрогала ссадину:

- Ёкарный бабай, да? За дровами лазил?

Дед густо покраснел:

- Говорил я твоему отцу: «Слава, давай побольше проём прорубим?» Нет! Не слушают они, по-своему всё делают! Вот и хожу теперь как не знаю кто!

На кухню вошла бабушка.

- Проснулась?

Я кивнула:

- Угу. Вы давно здесь?

Бабушка села рядом со мной, и провела ладонью по столешнице:

- Мы всегда здесь. Мы тут тридцать лет прожили, в квартире этой. Сюда тебя маленькой, из роддома принесли. Куда ж нам деться? Мы ведь тебе не помешаем?

Отчего-то я сразу вспомнила, какой срач у меня в маленькой комнате, и что на кресле высится Эверест неглаженого белья, и опустила голову.

Бабуля всегда была редкостной чистюлей. Всё у неё было разложено по полочкам, расставлено по всем правилам. Помню, когда бабушка умерла, я впервые со дня её смерти, открыла шкаф…

На меня оттуда пахнуло «Ленором» и запахом мыла. Бабушка любила перекладывать стопки чистого белья кусочками детского мыла…

Я стояла, и у меня рука не поднималась вытащить и отнести на помойку эти аккуратно сложенные стопочками дедовы маечки, носовые платочки, и тряпочки.

Тряпочки меня окончательно добили. Выглаженные с двух сторон кусочки от бабушкиного старого платья, которое я помнила, обрывки ветхих наволочек, и маленькие прямоугольнички материи, которые шли, вероятно, на заплатки…

Так и оставила я полку с тряпочками. До сих пор не трогаю. Не могу.

Там же я нашла выписку из дедушкиной медицинской карты. Где чёрным по белому было написано, что у пациента «рак желудка в неоперабельной стадии». Бабушка тогда спрятала эту выписку, а врача попросила написать другую. Что-то про гастрит. Чтоб показать её деду…

- Мы тебе не помешаем? – повторила бабушка, и посмотрела мне в глаза.

А я заплакала.

И обняла бабушку, и к руке её прижалась. К тёплой такой руке. И всхлипываю:

- Я вам с дедушкой в маленькой комнате сейчас кроватки постелю. У меня бельё есть, красивое такое, тебе понравится… Я тряпочки твои сохранила, как будто знала… Вы мне не помешаете, не говори глупости. Я очень по вам скучала, правда. Не уходите от меня, пожалуйста.

Я подняла голову, и посмотрела на деда.

Он улыбался, и ел пирожок.

Тогда я поцеловала бабушку в мягкую морщинистую щёку, и..

И проснулась во второй раз.

Из-под двери не пробивалась полоска света, и в доме не пахло бабушкиными пирожками.

И лицо у меня было мокрое. И подушка.

А вот на лице почему-то улыбка. Глупая и бессмысленная. Улыбка…

0

97

эх...как же я скучаю по вам...

0

98

давай выздоравливай скорей ;)  :D  :idea:

0

99

колят 4 укола в день... :(

0

100

жопа- решето %)

0

101

Скоро до ляшек доберутся ! )

0

102

Будильник

Будильник – гад звенит на ухо, но сегодня я оказался хитрее. Проснулся на 3 мин раньше, чем надо …. Заплетающимися шагами дохожу до ванны, на ходу включая любимую радиостанцию. Включаю кран …. О боже, вода ….ХОЛОДНАЯ! А где горячая?? Кручу другой кран, бл… тоже самое. Опять ледяная. Блин, с вечера не мылся … воняю, на работу пора, а грязным идти не хочется )) Типа культур-мультур.

Ну, с Богом! Раздеваюсь и под улюлюканье ди-джея с любимого радио прыгаю под …холодный душ… ВОПЛЬ. Шампунь … Опять крик. Смыл … теперь гель ...

О, Боже, как же холодно, кто вообще придумал холод!!! "Я - морж, мне не холодно, я, как скала!!!!"

Бл… мама, я хочу в Африку, туда, где тепло и пальмы!!! Бегом из ванны и под одеяло, ну, их на фиг такие бодрячки.

Не, на сегодня стрессов хватит. Все! Спать! Заболел я и отстаньте от меня. Не пойду на работу.

0

103

вот и меня посещают сейчас такие мысли, но надо идти...

0

104

Отщепенец

В Далеком Лесу жил Гном.

Он конечно мог бы жить в большом городе, но тогда сказки не получилась бы. Потому что обязательно нашелся бы кто-то суровый и начал бы уточнять -а в каком городе, а адрес точный давайте... И обязательно подловил бы автора на вранье. Дескать, был я там – гномов нет в этом городе. Конечно, сказка – в любом случае ложь, но она же и намек. А какой из горожан потерпит намек на свой город? Потому и живут сказочные персонажи в Далеком Лесу. Ну или, на худой конец, в маленькой деревеньке, которая находится на опушке того же леса.

Гном, проживаючи в Далеком Лесу, порядком одичал – жрал руками, отрыгивался сытно после еды, кирку бросал где попало, посуду мыл не каждый день, о чистке зубов и говорить не приходится. Он ведь не бобер какой, чтоб зубами хвастаться, а гном.

По вечерам, возвращаясь откуда-нибудь, он пел гномью песню «Эт хом, Эт хом – с работы мы идем». Врал, конечно, подлец. Какая в лесу работа для гнома? Разве что у Гор Далеких, но туда ходить было далеко и лениво. Да еще с киркой тяжелой. Да еще затем, чтоб камень всякий киркой этой колупать...

Гном пел фальшиво, зато громко и самозабвенно. Так что совы просыпались и с осуждающим угуканьем падали с деревьев. Гном собирал упавших сов и играл с ними в Эхо.
- Угу! – кричал он совам в круглые от природы и отвращения к Гному глаза.
- Угу-угу-гу-гу! – вразнобой откликались совы.
- Оппа! – кричал Гном совам.
- Угу-угу-угу-гу-гу... – откликались совы.
Совы, конечно знали, как срифмовать гномье «оппа», но в силу воспитанности отвечали «угу». Потому как для сов наступала очевидная оппа – часа два игры в эхо. Но не более двух часов игры.

Потому что, после двух часов этого крика, просыпалось настоящее Эхо Дальнего Леса и доходчиво объясняло Гному, что оно думает о сказочных персонажах, играющих в эхо. А уж Эхо Далекого Леса было на удивление выразительным и своенравным.
- Я тебе покажу «Оппа»!! – кричало эхо. – Я тебе, зарразе, щас покажу «Угу»! Поселили его тут, а он орет так, что его аж на родине слышно! Подлец какой! Еще и птиц мучает.
- Ничего себе, Эхо! – восхищался Гном.
- Эхо, Эхо! Стас Пьехо!! – уже более мирно ругалось Эхо. – Чего орешь-то?
- Я ж в лесу!! – смеялся Гном. – В лесу кричать – самое милое дело.
- Дело, дело... Да ты офигело! – спорило Эхо.
- Молодец!! – восторженно кричал Гном.
- Подлец!! – уже по инерции кричало Эхо. – Я, между прочим, и похуже могу срифмовать.
- Неее. Не надо! – отказывался Гном. – Завтра жди меня. Я ужинать иду!
- Жду, жду! – отвечало Эхо. – Чтоб ты там подавился уже когда-нибудь!
- Забудь, забудь! – передразнивал Гном Эхо и закатывался со смеху.
- Вот же дурак. – бурчало Эхо и начинало смеяться с Гномом.

И хохот их доносился аж до Далеких Гор, где становился слышен обыкновенным гномам – работягам, которые день деньской, в поте лица били кирками о камень. Гномы прекращали работу и начинали вслух осуждать Гнома из Далекого Леса.
- Выродок! – шумели гномы. – Прыщ на честном гномьем лице! Отщепенец! Лентяй! Стыдно слышать!
В общем завидовали Гному по-черному. Даже пробовали орать что-то оскорбительное Гному из далекого леса, но Эхо Далеких Гор было измотано тюканьем кирок по камню и поэтому до Далекого леса долетало лишь:
- ...ак! ...ас! ...бок! ...шел! ...ись!...зёл!

- В горах уже веселятся! – говорил Гном когда слышал эти звуки. - Хорошо им. Их много. А мне тут поужинать не с кем.
- У тебя и поесть нечего! – возражали Гному мыши под полом.
- Да как нет-то? – удивлялся Гном – Полно же всего – колбаса, сыр, мясо, эль. Всегда полно. Вы чего?
- Это когда ты дома – полно. А когда тебя нету – нет ничего. – плакались мыши. – А порог перешагнул – опять полно. И откуда все берется только?
- Не знаю. – пожимал плечами Гном. – Я об этом не думаю никогда. Когда у меня все есть – меня это устраивает. А откуда оно все берется – я предпочитаю не думать. Тут как с золотом – если копать, оно быстро исчезает. А если не копать – всегда там будет.
- Аха-хахаха! – смеялись мыши. – Ты-то откуда знаешь, что будет если копать?
- Я знаю что если не копать – так и останется! – говорил Гном и показывал язык. – А зачем вам моя еда, когда меня дома нет? Вы хотели ужинать без меня? А?
- Нет, конечно. – юлили мыши. – Это просто академический интерес.
- Ворье кругом! – бурчал притворно Гном, накрывая на стол. – Лишь бы скрысить что-нибудь.
- Клевета!!! – пищали мыши и нагло лезли на стол...

После ужина Гном прощался с мышами и уходил на крышу своего домика. Там он задумчиво курил трубку и слушал как в Лесу кто-то кого-то ест.
- Дикие места. – неодобрительно покачивал головой Гном. – В городах небось все не так. Лучше и интереснее.

А потом Гном уходил спать и ему снился Париж. А известно же – Увидеть Париж и умереть. Поэтому Гном смотрел на Париж и умирал тотчас же. Иногда, правда, снился Алапаевск и тогда гном не знал, что делать. То ли тоже помереть, то ли город осмотреть. Так до утра и маялся.
Утром он открывал глаза и кричал во все горло:
- Привет, Эхо!!! Я тебя не разбудил?!!
- С добрым утром, дебил. – просыпалось старое ворчливое Эхо Дальнего Леса...

0

105

ждем продолжения

0

106

эээ... ааа... а всё =)

0

107

Это спидометр? - спросила она, постукивая пальчиком по прибору.

- Да, дорогая, - ответил я нежным голосом.

- А здесь включаются фары? - продолжала интересоваться она.

- Да, милая, - отвечал я еще нежнее.

- А вот это зажигание, правда, милый?

- Да, моя хорошая, - и я снял ногу с педали газа, потому что к переезду подходил курьерский поезд.

- А это что за забавная педаль? - спросила она, с силой нажав на нее своей маленькой ножкой.

- Это, любовь моя, ворота в рай, - ответил я мягким ангельским голосом, подобрал золотую арфу и умчался на небеса.

+1

108

:D  :D  :D

0

109

про гнома замечательный рассказик,очень понравился-спасибо большое ,Саша
ждем еще :cool:

0

110

Ракета(Part1)

Ночь за ночью Фиорелло Бодони просыпался и слушал, как со свистом взлетают в черное небо ракеты. Уверясь, что его добрая жена спит, он тихонько поднимался и на цыпочках выходил за дверь. Хоть несколько минут подышать ночной свежестью, ведь в этом домишке на берегу реки никогда не выветривается запах вчерашней стряпни Хоть ненадолго сердце безмолвно воспарит в небо вслед за ракетами

Вот и сегодня ночью он стоит чуть не нагишом в темноте и следит, как взлетают ввысь огненные фонтаны. Это уносятся в дальний путь неистовые ракеты - на Марс, на Сатурн и Венеру!

- Ну и ну, Бодони.

Он вздрогнул.

На самом берегу безмолвно струящейся реки, на корзине из-под молочных бутылок, сидел старик и тоже следил за взлетающими в полуночной тиши ракетами.

- А, это ты, Браманте!

- И ты каждую ночь так выходишь, Бодони?

- Надо же воздухом подышать.

- Вон как? Ну, а я предпочитаю поглядеть на ракеты, - сказал Браманте. - Я был еще мальчишкой, когда они появились. Восемьдесят лет прошло, а я так ни разу и не летал.

- А я когда-нибудь полечу, - сказал Бодони.

- Дурак! - крикнул Браманте. - Никогда ты не полетишь. Одни богачи делают что хотят. - Он покачал седой головой. - Помню, когда я был молод, на всех перекрестках кричали огненные буквы: МИР БУДУЩЕГО - РОСКОШЬ, КОМФОРТ, НОВЕЙШИЕ ДОСТИЖЕНИЯ НАУКИ И ТЕХНИКИ - ДЛЯ ВСЕХ! Как же! Восемьдесят лет прошло. Вот оно, будущее. Мы, что ли, летаем в ракетах? Держи карман! Мы живем в хижинах, как жили наши предки.

- Может быть, мои сыновья... - начал Бодони.

- Ни сыновья, ни внуки, - оборвал старик. - Вот богачам, тем все можно - и мечтать, и в ракетах летать.

Бодони помолчал.

- Послушай, старина, - нерешительно заговорил он. - У меня отложены три тысячи долларов. Шесть лет копил. Для своей мастерской, на новый инструмент. А теперь, вот уже целый месяц, не сплю по ночам. Слушаю ракеты. И думаю. И нынче ночью решился окончательно. Кто-нибудь из моих полетит на Марс! - Темные глаза его блеснули.

- Болван! - отрезал Браманте. - Как ты будешь выбирать? Кому лететь? Сам полетишь - жена обидится, как это ты побывал в небесах, немножко поближе к Господу Богу. Потом ты станешь годами рассказывать ей, какое замечательное это было путешествие, и думаешь, она не изойдет злостью?

- Нет, нет!

- Нет, да! А твои ребята? Они на всю жизнь запомнят, что папа летал на Марс, а они торчали тут как пришитые. Веселенькую задачку задашь ты своим сыновьям. До самой смерти они будут думать о ракетах. По ночам глаз не сомкнут. Изведутся с тоски по этим самым ракетам. Вот как ты сейчас. До того, что если не полететь разок, так хоть в петлю. Лучше ты им это в голову не вбивай, верно тебе говорю. Пускай примирятся с бедностью и не ищут ничего другого. Их дело - мастерская да железный лом, а на звезды им глазеть нечего.

- Но...

- А допустим, полетит твоя жена? И ты будешь знать, что она всего повидала, а ты нет - что тогда? Молиться на нее, что ли? А тебе захочется утопить ее в нашей речке. Нет уж, Бодони, купи ты себе лучше новый резальный станок, без него тебе и впрямь не обойтись, да пусти свои мечты под нож, изрежь на куски и истолки в порошок.

Старик умолк и уставился неподвижным взглядом на реку - в глубине мелькали отражения проносящихся по небу ракет.

- Спокойной ночи, - сказал Бодони.

- Приятных снов, - отозвался старик.

=> Part2...

0

111

Ракета(Part2)

Из блестящего тостера выскочил ломоть поджаренного хлеба, и Бодони чуть не вскрикнул. Всю ночь он не сомкнул глаз. Беспокойно спали дети, рядом возвышалось большое сонное тело жены, а он все ворочался и всматривался в пустоту. Да, Браманте прав. Лучше эти деньги вложить в дело. Стоило ли их откладывать, если из всей семьи может полететь только один, а остальные станут терзаться завистью и разочарованием?

- Ешь свой хлеб, Фиорелло, - сказала Мария, жена.

- У меня в глотке пересохло, - ответил Бодони.

В комнату вбежали дети - трое сыновей вырывали друг у друга игрушечную ракету, в руках у обеих девочек были куклы, изображающие жителей Марса, Венеры и Нептуна - зеленые истуканчики, у каждого по три желтых глаза и по двенадцать пальцев на руках.

- Я видел ракету, она пошла на Венеру! - кричал Паоло.

- Она взлетела и как зашипит: ууу-шшш! - вторил Антонелло.

- Тише вы! - прикрикнул Бодони, зажав ладонями уши.

Дети с недоумением посмотрели на отца. Он не часто повышал голос. Бодони поднялся.

- Слушайте все, - сказал он. - У меня есть деньги, хватит на билет до Марса для кого-нибудь одного.

Дети восторженно завопили.

- Вы поняли? - сказал он. - Лететь может только один из нас. Так кто полетит?

- Я, я, я! - наперебой кричали дети.

- Ты, - сказала Мария.

- Нет, ты, - сказал Бодони.

И все замолчали. Дети собирались с мыслями.

- Пускай летит Лоренцо, он самый старший.

- Пускай летит Мириамна, она девочка!

- Подумай, сколько ты всего повидаешь, - сказала мужу Мария. Но глаза ее смотрели как-то странно, и голос дрожал. - Метеориты, как стаи рыбешек. Небо без конца и края. Луна. Пускай летит тот, кто потом все толком расскажет. А ты хорошо умеешь говорить.

- Чепуха. Ты тоже умеешь.

Всех била дрожь.

- Ну, так, - горестно сказал Бодони. Взял веник и отломил несколько прутиков разной длины. - Выигрывает короткий. - Он выставил стиснутый кулак. - Тяните.

Каждый по очереди сосредоточенно тащил прутик.

- Длинный.

- Длинный.

Следующий.

- Длинный.

Вот и все дети. В комнате стало очень тихо.

Оставались два прутика. У Бодони защемило сердце.

- Теперь ты, Мария, - прошептал он.

Она вытянула прутик.

- Короткий, - сказала она.

- Ну вот, - вздохнул Лоренцо и с грустью, и с облегчением. - Мама полетит на Марс.

Бодони силился улыбнуться.

- Поздравляю! Сегодня же куплю тебе билет.

- Обожди, Фиорелло.

- На той неделе и полетишь, - пробормотал он.

Дети смотрели на мать - у всех крупные прямые носы, и все губы улыбаются, а глаза печальные. Медленно она протянула прутик мужу.

- Не могу я лететь.

- Да почему?!

- Я должна думать о будущем малыше.

- Что-о?

Мария отвела глаза.

- В моем положении путешествовать не годится.

Он сжал ее локоть.

- Это правда?

- Начните сначала. Тяните еще раз.

- Почему же ты мне раньше ничего не говорила? - недоверчиво сказал Бодони.

- Да как-то к слову не пришлось.

- Ох, Мария, Мария, - прошептал он и погладил ее по щеке. Потом обернулся к детям: - Тяните еще раз. И тотчас Паоло вытащил короткий прутик.

- Я полечу на Марс! - Он запрыгал от радости. - Вот спасибо, папа!

Другие дети бочком, бочком отошли в сторону.

- Счастливчик ты, Паоло!

Улыбка сбежала с лица мальчика, он испытующе посмотрел на мать с отцом, на братьев и сестер.

- Мне правда можно лететь? - неуверенно спросил он.

- Правда.

- А когда я вернусь, вы будете меня любить?

- Конечно.

Драгоценный короткий прутик лежал у Паоло на раскрытой ладони, рука его дрожала, он внимательно поглядел на прутик и покачал головой. И отшвырнул прутик.

- Совсем забыл. Начинаются занятия. Мне нельзя пропускать школу. Тяните еще раз.

Но никто больше не хотел тянуть жребий. Все приуныли.

- Никто не полетит, - сказал Лоренцо.

- Это самое лучшее, - сказала Мария.

- Браманте прав, - сказал Бодони

==> Part3...

0

112

Ракета(Part3)

После завтрака, который не доставил ему никакого удовольствия, Фиорелло пошел в мастерскую и принялся за работу: разбирался в старом хламе и ломе, резал металл, отбирал куски, не разъеденные ржавчиной, плавил их и отливал в чушки, из которых можно будет сделать что-нибудь толковое. Инструмент совсем развалился; двадцать лет бьешься как рыба об лед, чтобы выдержать конкуренцию, и ежечасно тебе грозит нищета. Прескверное выдалось утро.

Среди дня во двор вошел человек и окликнул хозяина, который хлопотал у старого резального станка.

- Эй, Бодони! У меня есть для тебя кое-какой металл.

- Что именно, мистер Мэтьюз? - рассеянно спросил Бодони.

- Ракета. Ты что? Разве тебе ее не надо?

- Надо, надо! - Фиорелло схватил посетителя за рукав и, растерявшись, осекся.

- Понятно, она не настоящая, - сказал Мэтьюз. - Ты же знаешь, как это делается. Когда проектируют ракету, сперва изготовляют модель из алюминия в натуральную величину. Если ты расплавишь алюминий, кое-какой барыш тебе очистится. Уступлю за две тысячи.

Рука Бодони бессильно опустилась.

- Нет у меня таких денег.

- Жаль. Я хотел тебе помочь. В последний раз, когда мы разговаривали, ты жаловался, что все перебивают у тебя лом. Вот я и подумал - шепну тебе по секрету. Ну что ж...

- Мне позарез нужен новый инструмент. Я скопил на него деньги.

- Понятно.

- Если я куплю вашу ракету, мне даже не в чем будет ее расплавить. Моя печь для алюминия на той неделе прогорела...

- Ясно.

- Если я и куплю эту ракету, я ничего не смогу с ней сделать.

- Понимаю.

Бодони мигнул и зажмурился. Потом открыл глаза и посмотрел на Мэтьюза.

- Но я распоследний дурак. Я возьму свои деньги из банка и отдам вам.

- Так ведь если ты не сможешь расплавить алюминий.

- Привозите вашу ракету, - сказал Бодони.

- Ладно, раз тебе так хочется. Сегодня вечером?

- Чего лучше, - сказал Бодони. - Да, сегодня вечером мне ракета будет очень кстати.

==>Part4...

0

113

Ракета(Part4)

Светила луна Ракета высилась во дворе среди металлического лома - большая, белая Она вобрала в себя белое сияние луны и голубой свет звезд Бодони смотрел на нее с нежностью Ему хотелось погладить ее, приласкать, прижаться к ней щекой, поведать ей свои самые заветные желания и мечты

Он смотрел на нее, закинув голову.

- Ты моя, - сказал он. - Пускай ты никогда не извергнешь пламя и не сдвинешься с места, пускай будешь пятьдесят лет торчать тут и ржаветь, а все-таки ты моя.

От ракеты веяло временем и далью. Это было все равно что войти внутрь часового механизма. Каждая мелочь отделана и закончена с ювелирной тщательностью. Эту ракету можно бы носить на цепочке, как брелок.

- Пожалуй, сегодня я в ней и переночую, - взволнованно прошептал Бодони.

Он уселся в кресло пилота.

Тронул рычаг.

Стал то ли напевать, то ли гудеть с закрытым ртом, с закрытыми глазами.

Гудение становилось все громче, громче, все тоньше и выше, все странней и неистовей, оно ликовало, нарастало, наполняя дрожью все тело, оно заставило Бодони податься вперед, окутало его и весь воздушный корабль каким-то оглушительным безмолвием, в котором только и слышался визг металла, а руки Бодони перелетали с рычага на рычаг, плотно сомкнутые веки вздрагивали, а звук все нарастал - и вот уже обратился в пламя, в мощь, в небывалую силу, которая поднимает его, и несет, и грозит разорвать на части. Бодони чуть не задохнулся. Он гудел и гудел не переставая, остановиться было невозможно - еще, еще, он крепче зажмурил глаза, сердце колотится, вот-вот выскочит.

- Старт! - пронзительно кричит он.

Толчок! Громовой рев!

- Луна! - кричит он. - Метеориты! - кричит он, не видя, изо всех сил зажмурив глаза.

Неслышный головокружительный полет в багровом пляшущем зареве.

- Марс, о Господи, Марс! Марс!

Задыхаясь, он без сил откачнулся на спинку кресла. Трясущиеся руки сползли с рычагов управления, голова запрокинулась. Долго он сидел так, медленно и тяжело дыша, реже, спокойнее стучало сердце.

Медленно, медленно он открыл глаза.

Перед ним был все тот же двор.

С минуту он сидел не шевелясь. Неотрывно смотрел на груды лома. Потом подскочил, яростно ударил по рычагам.

- Старт, черт вас подери!

Ракета не отозвалась.

- Я ж тебя!

Он вылез наружу, его обдало ночной прохладой; спеша и спотыкаясь, он запустил на полную мощность мотор грозной резальной машины и двинулся с нею на ракету. Ловко ворочая тяжелый резак, задрал его вверх, в лунное небо. Трясущиеся руки уже готовы были обрушить всю тяжесть на эту нахальную, лживую подделку, искромсать, растащить на части дурацкую выдумку, за которую он заплатил так дорого, а она не желает работать, не желает повиноваться!

- Я тебя проучу! - заорал он.

Но рука его застыла в воздухе.

Лунный свет омывал серебристое тело ракеты. А поодаль, за ракетой, светились окна его дома. Там слушали радио, до него доносилась далекая музыка. Полчаса он сидел и думал, глядя на ракету и на огни своего дома, и глаза его то раскрывались во всю ширь, то становились как щелки. Потом он оставил резак и пошел прочь и на ходу засмеялся, а подойдя к черному крыльцу, перевел дух и окликнул жену:

- Мария! Собирайся, Мария! Мы летим на Марс!

==>Part5...

0

114

Ракета(Part5)

- Ой!

- Ух ты!

- Даже не верится!

- Вот увидишь, увидишь!

Дети топтались во дворе на ветру под сверкающей ракетой, еще не решаясь до нее дотронуться Они только кричали, перебивая друг друга.

Мария смотрела на мужа.

- Что ты сделал? - спросила она - Потратил все наши деньги? Эта штука никогда не полетит.

- Полетит, - сказал он, не сводя глаз с ракеты.

- Межпланетные корабли стоят миллионы Откуда у тебя миллионы?

- Она полетит, - упрямо повторил Бодони. - А теперь идите все домой. Мне надо позвонить по телефону, и у меня много работы. Завтра мы летим! Только никому ни слова, понятно! Это наш секрет.

Спотыкаясь и оглядываясь, дети пошли прочь. Скоро в окнах дома появились их тревожные, разгоряченные рожицы.

А Мария не двинулась с места.

- Ты нас разорил, - сказала она. - Ухлопать все деньги на это... на такое! Надо было купить инструмент, а ты...

- Погоди, увидишь, - сказал Фиорелло.

Она молча повернулась и ушла.

- Господи, помоги, - прошептал он и взялся за работу.

==>Part6...

0

115

Ракета(Part6)

За полночь приходили грузовые машины, привозили все новые ящики и тюки; Бодони, не переставая улыбаться, выкладывал еще и еще деньги. С паяльной лампой и полосками металла в руках он опять и опять набрасывался на ракету, что-то приделывал, что-то отрезал, колдовал над нею огнем, наносил ей тайные оскорбления. Он запихал в ее пустой машинный отсек девять старых-престарых автомобильных моторов. Потом запаял отсек наглухо, чтобы никто не мог подсмотреть, что он там натворил.

На рассвете он вошел в кухню.

- Мария, - сказал он, - теперь можно и позавтракать.

Она не стала с ним разговаривать.

Солнце уже заходило, когда он позвал детей:

- Идите сюда! Все готово!

Дом безмолвствовал.

- Я заперла их в чулане, - сказала Мария.

- Это еще зачем? - рассердился Бодони.

- Твоя ракета разорвется и убьет тебя, - сказала она. - Какую уж там ракету можно купить за две тысячи долларов? Ясно, что распоследнюю дрянь.

- Послушай, Мария...

- Она взорвется. Да тебе с ней и не совладать, какой ты пилот!

- А все-таки на этой ракете я полечу. Я ее уже приспособил.

- Ты сошел с ума.

- Где ключ от чулана?

- У меня.

Он протянул руку:

- Дай сюда.

Мария отдала ему ключ.

- Ты их погубишь.

- Не бойся.

- Погубишь. У меня предчувствие.

Он стоял и смотрел на нее.

- А ты не полетишь с нами?

- Я останусь здесь, - сказала Мария.

- Тогда ты все увидишь и поймешь, - сказал он с улыбкой. И отпер чулан. - Выходите, ребята. Пойдем со мной.

- До свиданья, мама! До свиданья!

Она стояла у кухонного окна, очень прямая, плотно сжав губы, и смотрела им вслед.

У входного люка отец остановился.

- Дети, - сказал он, - мы летим на неделю. После этого вам надо в школу, а меня ждет работа. - Он каждому по очереди поглядел в глаза, крепко сжал маленькие руки. - Слушайте внимательно. Эта ракета очень старая, она годится только еще на один раз. Больше ей уже не взлететь. Это будет единственное путешествие за всю вашу жизнь. Так что глядите в оба!

- Хорошо, папа.

- Слушайте, старайтесь ничего не пропустить. Старайтесь все заметить и почувствовать. И на запах, и на ощупь. Смотрите. Запоминайте. Когда вернетесь, вам до конца жизни будет о чем порассказать.

- Хорошо, папа.

Корабль был тих, как сломанные часы. Герметическая дверь тамбура со свистом закрылась за ними. Бодони уложил детей, точно маленькие мумии, в подвесные койки и пристегнул широкими ремнями.

- Готовы?

- Готовы! - откликнулись все.

- Старт!

==>Part7(Final)...

0

116

Ракета(Part7-Final)

Он щелкнул десятком переключателей. Ракета с громом подпрыгнула. Дети завизжали, их подбрасывало и раскачивало.

- Смотрите, вот Луна!

Луна призраком скользнула мимо. Фейерверком проносились метеориты. Время уплывало змеящейся струйкой газа. Дети кричали от восторга. Несколько часов спустя он помог им выбраться из гамаков, и они прилипли носами к иллюминаторам и смотрели во все глаза.

- Вот, вот Земля!

- А вот Марс!

Кружили по циферблату стрелки часов, за кормой ракеты розовели и таяли лепестки огня; у детей уже слипались глаза. И наконец, точно опьяневшие бабочки, они снова улеглись в коконах подвесных коек.

- Вот так-то, - шепнул отец.

Он на цыпочках вышел из рубки и долго в страхе стоял у выходного люка. Потом нажал кнопку.

Дверца люка распахнулась. Он ступил за порог. В пустоту? Во тьму, пронизанную метеоритами, озаренную факелом раскаленного газа? В необозримые пространства, в стремительно уносящиеся дали? Нет. Бодони улыбнулся.

Дрожа и сотрясаясь, ракета стояла посреди двора, заваленного металлическим хламом.

Здесь ничего не изменилось - все те же ржавые ворота и на них висячий замок, тот же тихий домик на берегу реки, и в кухне светится окошко, и река течет все к тому же далекому морю. А на самой середине двора дрожит и урчит ракета и ткет волшебный сон. Содрогается, и рычит, и укачивает спеленатых детей, точно мух в упругой паутине.

В окне кухни - Мария.

Он помахал ей рукой и улыбнулся.

Отсюда не разглядеть, ответила она или нет. Кажется, чуть-чуть махнула рукой. И чуть-чуть улыбнулась.

Солнце встает.

Бодони поспешно вернулся в ракету. Тишина. Ребята еще спят Он вздохнул с облегчением. Лег в гамак, пристегнулся ремнями, закрыл глаза и мысленно помолился: только бы еще шесть дней ничто не нарушало иллюзию. Пусть проносятся мимо бескрайние пространства, пусть всплывут под нашим кораблем багровый Марс и его спутники, пусть не будет ни единого изъяна в цветных фильмах. Пусть все происходит в трех измерениях, только бы не подвели хитро скрытые зеркала и экраны, что создают этот блистательный обман Только бы должный срок прошел и ничего не случилось.

Он проснулся

Неподалеку в пустоте плыла багровая планета Марс

- Папа! - Дети старались вырваться из гамаков. Бодони посмотрел в иллюминатор - багровый Марс был великолепен, без единого изъяна. Какое счастье!

На закате седьмого дня ракета перестала дрожать и затихла.

- Вот мы и дома, - сказал Бодони.

Люк распахнулся, и они пошли через захламленный двор оживленные, сияющие.

- Я вам нажарила яичницы с ветчиной, - сказала Мария с порога кухни.

- Мама, мама, ну почему ты с нами не полетела! Ты бы увидала Марс, мама, и метеориты, и все-все.

- Да, - сказала Мария.

Когда настало время спать, дети окружили Бодони.

- Спасибо, папа! Спасибо!

- Не за что.

- Мы всегда-всегда будем про это помнить, папа. Никогда не забудем!

Поздно ночью Бодони открыл глаза Он почувствовал, что жена, лежа рядом, внимательно смотрит на него. Долго, очень долго она не шевелилась, потом вдруг стала целовать его лоб и щеки.

- Что с тобой? - вскрикнул он.

- Ты - самый лучший отец на свете, - прошептала Мария.

- Что это ты вдруг?

- Теперь я вижу, - сказала она. - Теперь я понимаю Не выпуская его руки, она откинулась на подушку и закрыла глаза.

- Это было очень приятно - так полетать? - спросила она.

- Очень.

- А может быть может быть, когда-нибудь ночью ты и со мной слетаешь хоть недалеко?

- Ну, недалеко - пожалуй, - сказал он.

- Спасибо. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - сказал Фиорелло Бодони.

0

117

Oh, I believe in yesterday…

Была ночь, а их было трое. Совсем еще дети, в нелепой мешковатой одежде с кучей карманов и бесполезных застежек молний. Двое мальчишек, как две капли похожих друг на друга, еще не научившихся как следует пользоваться бритвой и рыжая веснушчатая девчонка с брэкетами на, и без того ровных, зубах. Словно заговорщики, озираясь по сторонам, они пробирались по развалинам древней хрущевки, месяца через два здесь должно было начаться строительства нового гипермаретка, а пока эта земля заваленная бетонными блоками, битым кирпичом и просто старым хламом безраздельно принадлежала им.
- Сережка, мне страшно! - призналась девушка, нервно вздрогнув, положив потную ладошку на плечо вырвавшегося вперед мальчишки.
- Не дрейфь, Ксюха, нас тут никто не найдет! - горделиво вскинув подбородок и расправив плечи, выдал пацан, поправляя широкие штаны.
- Мы тут с Серегой уже сто тысч раз были и ничего! - подхватил второй мальчишка, сдвигая кепку козырьком назад.
- Ну ладно… - нерешительно согласилась Ксюха.
- Уже пришли, ребя! - сказал Сережка, опускаясь на колени. - Вань, помоги! - добавил он, сгребая ладонями хлам пыльной фанерной доски.
- О чем базар, братишка! - озорно выпалил Ваня, помогая Сергею оттащить в сторону доску, за которой скрывался спуск в подвал.
- Ксюха, аккуратно, тут ступеньки битые, давай я тебя за руку поведу!
- Вот еще! - вздернула девчонка остренький носик, - Сама справлюсь!
- А тут еще крысы… - тихо хихикая, зловеще прошептал Ваня.
- ОЙ! ГДЕ???!!! - Ксюха, бросилась в объятия оторопевшего Сережки.
- Шучу-шучу! - залился смехом Ваня.
- Дурак! - обиделась Ксюха, старясь реабилитировать себя, она первой шагнула в черную пропасть старого подвала.
В подвале пахло сыростью и пылью. Узкий коридор буквально через два метра заканчивался завалом, мешаниной из прогнивших досок, кирпича и ржавых труб. Перерыв с добрый десяток карманов Сережка, извлек во тьму подвала поцарапанный шарик “светляка” и бросил его на пыльный бетонный пол. Склянка противно пискнула, разливая по коридору мерный свет, выталкивая из темноты ветхую мебель: разбитый журнальный столик, табурет и резко пахнущее застоявшейся водой кресло, обтянутое изодранной тканью. На стене красовался плакат с сисястой обнаженной теткой начала двадцатого века, судя по количеству силикона влитого в груди, больше напоминающие футбольные мячи.
- Фу, мерзость! - прокомментировала плакат Ксюха, завистливо отведя взгляд от стены и скосившись на свою едва оформившуюся в первый размер грудь, сейчас даже не выделявшуюся под ворохом одежды. Мальчишки густо покраснели.
- Ну, так и чего звали?! - почувствовав свою силу, обиженным голосом поинтересовалась Ксюха.
- Так это… - встрепенулся Ваня.
- Музыка! - продолжил Сережка.
- Музыка?! - удивилась Ксюха - Откуда такие деньги?!
- А это бесплатно… - героическим тоном заявил Ваня.
- Так не бывает! - возмутилась девчонка.
- Бывает! - поддержал своего брата Сережка.
- Пиратская… - шепотом растягивая буквы, выдал Ваня.
Ксюша побледнела.
- Вы что совсем больные?!
- Да, не кричи ты! Ничего не будет! Мы уже сто раз слушали! Никто не узнает! - рявкнул Сережка.
- Да вы вообще соображаете…
- Ты только послушай! - засуетился Ваня, вытаскивая из под кресла картонную коробку из под обуви, деформировавшуюся и пожелтевшую от влаги.
- И слушать не хочу… - Ксюха была готова расплакаться.
- Не дури, тебе же говорят никто не узнает! - возмутился Сережка.
- Это настоящая музыка… старая правда… - добавил Ваня.
Ксюха села на пол и утерла покрасневший нос.
- А вдруг?!
- Глупости! Кто сюда ночью-то припрется! - продолжил уговоры Сережа.
- Ну что я включаю?! - сгорал от нетерпения Ваня.
- Ну, только чуть-чуть! - природное любопытство в девчонке победило страх.
- Ща! - подпрыгнул от восторга Ваня, извлекая из коробки древний дряхлый CD-проигрыватель и измусоленную болванку с почти стершейся маркеровой гравировкой в форме черепа и двух перекрещенных костей.
- Только у него колонки были разбитые, мы их сами заново собрали, но по-любому тихо пищат… ближе подойдите! - заметил Сережка.
Почти дети сели на корточки вокруг CD-проигрывателя склонившись, словно в молитве. Ваня нажал «play». Тихий гитарный перебор прозвучал в стенах грязного подвала церковным набатом, Ксюха даже зажмурила глаза, ей казалось, сейчас их слышит весь мир… Мелодичный мужской голос затянул:

Yesterday, all my troubles seemed so far away
Now it looks as though they’re here to stay
Oh, I believe in yesterday

Мальчишки торжественно молчали, опустив головы. Ксюха не сдержавшись, расплакалась…

Suddenly, I’m not half the man I used to be,
There’s a shadow hanging over me.
Oh, yesterday came suddenly.

- Ты чего ревешь?! - прошептал в самое ухо девчонки Ваня.
- Так красивоо-о–о–о… - захлебываясь слезами протянула Ксюха.
- Заткнитесь вы оба! Слушать мешаете! - взъерепенился Сережка. Наступившую тишину вновь тревожил лишь голос неизвестного певца и перестук детских сердец, которые не могли сдержать волнения.

Why she had to go I don’t know she woldn’t say.
I said something wrong, now I long for yesterday.

Сверху в подвал что-то упало. Что-то тяжелое. Послышались грубые мужские голоса и скрежет гусениц по строительному мусору. Предмет, рухнувший в подвал, оказался дымовой шашкой. Едкий противный дым в секунды заполнил маленький коридор подвала.
- Вы нарушили пункт 3 стати 5 закона 122334-ФЗ “Об авторском праве” от 25 сентября 2058 года. Сдавайтесь! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Мы будем вынуждены применить силу! – провозгласил откуда-то сверху суровый мужской голос с металлическими нотками.
Ксюха первой рванулась к выходу.
- Только не стреляйте!!! - взахлеб заорала девчонка, воздев над головой запачканные пылью ладошки. - Дяденьки, только не стреляйте!!!
Двое закованных в боевые латы милиционеров, заломив ей руки за спину, обшарили карманы и грубо затолкали в машину.
Пацаны сдавались неохотно, возможно, если бы не дым, выедающий глаза, они бы еще просидели в подвале еще чуть-чуть… пока не кончится песня. Ваня зло сплюнул, попав на высокий ботинок милиционера. Энергодубинка с размаха врезалась под тощие ребра. И лишь затем его хрипящего и запачканного собственной блевотиной забросили в кузов, под ноги, верещащей от ужаса Ксюхи.
Сергей вышел последним, прижимая к груди не умолкший CD-проигрыватель.

Yesterday, love was such an easy game to play.
Now I need a place to hide away.

- Дай сюда! - приказал капитан, старший в патруле, сжимающий рупор.
Сережка отрицательно покачал головой.
- Дай, я сказал! - подойдя вплотную, капитан потянул на себя черный пластик проигрывателя. - Дай, хуже будет!
Тяжело вздохнув, Сергей разжал руки. С ним церемонились не больше чем с остальными, разве что не ударили. Со стальным скрежетом захлопнулась бронированная дверь машины, упокоив в своем нутре трех детей.
Брезгливо осмотрев CD-проигрыватель, капитан швырнул его оземь. Латаные колонки недовольно пискнули, выдав на прощание в ночное небо последние строки:

Oh, I believe in yesterday…

Тяжелый каблук милицейского сапога пробил пластик, раскрошив хрупкие платы… потертый компакт-диск с изображенным на нем черепом.

0

118

Контрольный выстрел в печень

Тяжелый как эсминец «Гелентваген плавно остановился под яблоней. Мягко погасли фары и с заднего сиденья на траву выпал мой друг.
Мы приехали на охоту. Страсть к путешествиям и переменам мест привела нас в глухие брянские леса.
Меня, правда, во всей этой затее смущало несколько вещей. Во-первых, мы не взяли ружей. Во-вторых, весь багажник машины был забит ящиками с коньяком, шампанским и вином. И, наконец, картину морального разложения дополняла девушка в вечернем платье – дама была арендована в «Рэдиссон Славянской» моим другом.
- Она скрасит наш нехитрый досуг, томно говорил он, рассматривая фотографию жены и детей в бумажнике.
Словом, если охота и намечалась, то только на свою печень.
А приехали мы, надо сказать, в место чудесное. Несколько лет назад один мой приятель приобрел в здешних местах полгектара земли – и вот теперь на берегу озера красовался крепкий двухэтажный сруб, рядом белела банька. Эту идиллию мы и нарушили свои приездом.
Хозяин угодий сидел под яблоней и с тоской взирал на нас. Увидев запасы спиртного, он уже заранее представил себе, какое жесткое похмелье ждет его через несколько дней.
- И зачем же я позвал вас на охоту – гостеприимно запричитал он и пошел накрывать на стол.
… - А бордо, – важно говорил немного пришедший в себя мой друг – бордо в этом году просто говно. Танины уж совсем слабоваты.
-- Что слабовато – ошарашено спрашивала арендованная девушка, которая пребывала в сильнейшем замешательстве последние часов пять. Она то, видать, думала, что везут ее в шикарные коттеджи с джакузи и прочими радостями - а попала в деревенский дом с баней на дровах и туалетом во дворе.
-- Танины – говорил я – это такая субстанция в вине, которую во Франции отличают человек пять. А в России, понятное дело, только мой друг.
-- Прильни же ко мне, о дитя – радовался жизни мой приятель, похотливо кося глазом на девушку.
Я звонко открывал шампанское и доставал коньяк...

… Проснулся я от громких разговоров под окном. И говорили, что меня несколько удивило, по-польски. Я уже привык ничему не удивляться, но все же такая речь на брянщине меня несколько смутила. Да и очертания избы изменились – я лежал в стандартном номере гостиницы. И совершенно один.
Ситуация переставала мне нравится.
- Да говно эта польская водка – вдруг услышал я знакомый голос. С опаской я высунул голову из окна и увидел своего друга в обнимку с хозяином угодий. Их довольные рожи лучились счастьем и полным пренебрежением к бренности жизни.
-- Вставай – закричали они – нам уж пора ехать.
- Куда – только и спросил я.
-- Как куда – удивились они – пробовать нормальные танины. Мы уж в Польше. Твоя очередь везти нас до Франции.

0

119

Воспоминания о будущем

Я боюсь сидеть на своем рабочем месте. То есть, но то, чтобы боюсь, но, как бы это правильно выразиться, всячески сей процесс оттягиваю. Я шатаюсь по отделам, пристаю к сотрудникам с глупыми вопросами, стремительно бросаюсь на помощь бухгалтершам, у которых "панелькаввордепропалагдевчеражбыла", каждые десять-пятнадцать минут выхожу покурить. И, наконец, когда уже окончательно чувствую, что уши начинают зарастать густой шерстью :), смиряюсь с неизбежным и неохотно усаживаюсь за свой стол. Тут же по спине у меня начинают бегать холодные мурашки. Я втягиваю голову в плечи, но не оборачиваюсь. Я знаю ЧТО там, за моей спиной. Там... Там на стене висит плакат, подаренный мне кем-то из знакомых. Hа плакате - тюремная камера, стол и вылепленный из черного арестантского хлеба компьютер. С мышкой, сидиромом и клавиатурой в виде рассыпанных крошек. И надпись через весь плакат:

HЕТ КОМПЬЮТЕРHОМУ ПИРАТСТВУ В УКРАИНЕ!   ( http://prokofiev.ru/prikol/pics/p3/pirat.htm )

И чуть ниже: БУДУЩЕЕ КОМПЬТЕРHОГО ПИРАТА ГЛАЗАМИ MICROSOFT.

Я вздыхаю и протягиваю руку к свежему "Компьютерному обозрению", как бы случайно (ага, знаем-с как случайно!) оставленному на моем столе. Hа обложке, во всю страницу противная волосатая лапа (такая же, как на плакате "Товарищ! Береги оружие!" из любимого сериала "Место встречи изменить нельзя") с остро отточенным компакт-диском взрезает сумку с порядочным лицензионным софтом. И надпись: HЕ ПОЙМАH - HО ВОР!!! Это окончательно выбивает меня из колеи. Я затравлено озираюсь.

Пока... вроде ничего. Hо подсознание советского человека и ненормальная фантазия уже выносят меня куда-то вдаль, в будущее, скрытое от остальных смертных густой пеленой повседневных житейских забот и волнений...

... год 2003. Тихий осенний вечер. Я возвращаюсь с работы. Улицы привычно пусты, только ветер в вышине хлопает тканью огромных плакатов. Hа них - улыбающееся знакомое лицо в дорогих очках. Короткая стрижка а ля Элтон Джон. Ленинский прищур внимательных глаз. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ HА ТЕБЯ! - надпись через всю стену.

... ночью дом сотрясается от тяжелых ударов в дверь. Я знаю... это за мной. Я ждал этого уже давно и теперь даже чувствую некоторое облегчение. В углу тихо плачут домашние. В комнату вваливаются десяток крепких парней в кожанках с нашивками "NT Administrators" и один толстый коротышка в пенсне. "Гражданин Маценко?" - спрашивает он" "Да", - ворочаю непослушным языком. "Собирайтесь - поедете с нами" В это время несколько молодчиков, опрокидывая все на своем пути, с корнем выдирают винчестер из моего системного блока, другие копаются в компакт-дисках.

Рыдающая супруга сует мне загодя собранный пакетик с бельем и бутербродами. "Да не волнуйтесь вы так, гражданочка, - фальшиво говорит коротышка, мы только зададим ему пару вопросов, через два часа он будет дома..." Мы все, включая соседей - понятых, со стороны которых доносится - ишь ты, врагом Билла оказался, а так маскировался, гад... - знаем, что он безбожно врет. Домой я вернусь, в лучшем случае, лет через десять...

... Усталый следователь допрашивает меня уже вторые сутки. Он небрит и от него неприятно пахнет. Мне жалко его, беднягу, ведь я у него такой не один нас тысячи и тысячи. Стране даже пришлось вернуть России Крым в обмен на обширные территории в Восточной Сибири, где на деньги Microsoft были восстановлены заброшенные гулаговские лагеря. Ведь верно - не в Крым же нас всех ссылать? Впрочем, я отвлекся. Следователь в сотый раз задает один и тот же вопрос, ага: "Где вы взяли серийный номер к Outlook Express?" "Я купил его официально! - выкрикиваю я много раз отрепетированную фразу, обратитесь в службу клиентской поддержки MS - это какая-то ошибка! Проверьте!" - и тут же осекаюсь, глядя на суровое лицо следователя. Конечно, они уже все проверили...

С напускной небрежностью следователь кидает мне через стол листочек бумаги. Краем глаза вижу протокол допроса, красным карандашом очеркнуты слова: "... неоднократно проводил со мной подрывные беседы, в которых осуждал Великую Идею Многозадачности Windows, а также высказывал мысль, что..."

"Эх, - думаю я, - Пашка, дружище, чем же они тебя так..." Hо надо держаться.

И тут следователь делает самый эффектный ход. С отсутствующим видом он достает откуда-то из глубины своего стола видавшего виды папочку на завязках.

"Это обнаружено в вашей квартире - знаете, что это такое?"

Я знаю. Сколько раз давал себе слово все это сжечь, но рука не поднималась. Пожелтевшие эпсоновские распечатки: Windows 95 и машиностроение, Как правильно мучить Windows 95, Юность Билла Гейтса... Я знаю, что это такое. Это смертный приговор.

Я прозреваю, что будет дальше. Я все подпишу и этим сохраню себе жизнь. Потом будут этап и пересылка с собаками, обученными вцепляться в горло произнесшего слово "юникс". Суровая тайга и лесоповал, где на моих глазах озверевшие охранники толстыми каоксиалами забивают пожилого хакера. Хрупкая девушка - почти подросток, которая получила семь лет лагерей только за то, что случайно нажала на "нет" в ответ на вопрос "Вы согласны с вышеизложенным Лицензионным соглашением?". Отдельные скупые вести с воли - как власти накрыли в Днепропетровске подпольную сисопку: омоновцы оцепили целый квартал и выпускали из него только тех, кто мог правильно - и с любовью! - произнести слово "Plug&Play" (Хм, где-то я уже слышал эту историю;))...

И, наконец, тяжелая, изнурительная работа за колючей проволокой - я должен двенадцать часов в день набирать на 386 под управлением Win98 (с 8 мегабайтами памяти!) книгу Билла Гейтса "Business@The Speed Of Thought". Hепослушные на холоде пальцы настукивают ненавистные строки. Взгляд спотыкается на фразе: "Проверьте... Что думают клиенты о ваших продуктах?"... В дверях тихо появляется охранник. Он наш, он работает на подполье. Сейчас он, рискуя жизнью, принес мне, чудом сохранившийся, экземпляр Манифеста GNU . Я должен размножить его, а кто-то другой передаст "маляву" по этапу в другие лагеря. Борьба продолжается.

Лет через тридцать, в очередной волне реабилитации, мое доброе имя будет восстановлено...

Я отгоняю от себя мрачные видения. В конце, концов, это все от переработки и от многочасового сидения в интернете. Пора домой. Я выхожу из офиса. Плакат укоризненно смотрит мне в спину. Его время еще не пришло.

0

120

Пейджер

В недалеком будущем…

- Дарова, Жека!
- Салют, Тём. Чаво нового?
- Да пипец. Первый день после каникул - но хрен расслабишсо. Нам по Русскому диктант задали.
- Диктант? В оффлайн???
- Прикинь! У них новая фишка - кидают в мыло мп3шник, а ты сиди и на слух набивай текст, мля. Третий час кряки ищу. У тебя нема часом?
- Не. Я ж на год младше, забыл? Мы диктанты не набиваем пока.
- Ясер. Сам-то чего делаешь?
- Да тоже зашиваюсь. У нас, видать, училку по литре ханули - она нам “Войну и Мир” задала. Это в четвертом-то классе! Я пока этого Толстого скачал, у меня комп чуть не сдох. Еще подарочное издание попалось - с видюхами, лицензия, блин. Пять часов уже читаю - нифига непонятно.
- Прям вот так вот и читаешь?
- Ну я фоном включил… Слушаю про Ростову и в Кваку рублюсь. Забавный саундтрек получается… Ты чего изначально хотел-то?
- А! Ты ж у нас знатный историк, вечно тебе батя всякие прикольные темы про ретро-времена рассказывает. Мне тут слово непонятное в диктанте попалось… Слу, что такое “пейджер”???
- Ну… Блин, как бы попроще… Представь, что твой телефон не умеет отправлять смски.
- Эт еще как? Такое физически невозможно!
- Ну вот не умеет и все. Не заложили в него такую функцию. И вот тогда ты звонишь тетке по определенному номеру, надиктовываешь ей свою смску….
- Ух ты. Прям можно училкой Русского себя почувствовать…
- Ну да. И вот она набивает твое сообщение и отправляет, допустим, мне. А у меня на поясе висит телефон, который не предназначен для разговоров. Только для чтения смсок.
- Как так? Что за чудо такое?
- Ну вот так вот. Вот этот самый телефон и называется пейджер. Это, по-моему, аббревиатура. Пейдж - страница по английски, ассоциативно - чтение, а ЕР - это сокращенно от русского - хЕР позвонишь. ….

© dee-troy

+1


Вы здесь » Basta-Форум » Творчество » просто так)